Но Масклин никогда не мог сказать, возможно что то или невозможно, пока не принимался за дело. Ему стало ясно, что его появление вновь раздуло пожар бесконечного спора, который пылает уже давно, из за которого эти вооруженные люди и собрались здесь, хотя, временно исчерпав тему, и занялись граммофоном, - спор о том, о чем говорил сейчас весь мир, забыв обо всем остальном, спор о войне и о том, как следует ее вести.